Епископ Апостольской православной церкви Григорий Михнов-Вайтенко хорошо известен в правозащитной среде. В 2014 году он резко высказывался против братоубийственной войны на Украине, а позже навещал в застенках украинских летчиков, узников по делу «Свидетелей Иеговы» (запрещенная в России организация). Такая защита гонимых властью людей, видимо, связана с судьбой его отца – поэта и музыканта Александра Галича, высланного советскими властями за свое свободолюбие.
В 2021 году владыка Григорий трижды посещал в местах заключения Тверской области Александра Шестуна и согласился рассказать о своих впечатлениях об экс-главе Серпуховского района.
- Вы защищали украинских военнопленных несколько лет назад. Они тоже находились в Тверской области, в частности, в тюремной больнице Торжка. Есть ли различия в условиях, в которых находились тогда украинцы и сейчас Александр Шестун?
- К великому сожалению, они точно такие же, потому что, собственно говоря, ситуация особенно в провинциальных учреждениях ФСИН меняется очень медленно. Возможности, объективно, весьма небольшие. Я понимаю, что проблемы с финансированием остаются, и, как следствие, вся система очень мало приспособлена к тому, чтобы заниматься человеком. - Вы три раза уже посещали Александра Шестуна. Какое впечатление он на Вас произвел? Какой психологический портрет Вы составили для себя? Почему он так отчаянно борется, на Ваш взгляд? - Слушайте, пример Шестуна – это пример в истории, я бы сказал. Другое дело, что в современной российской политической жизни это пример довольно уникальный, потому что понятно, что человек, который в течение многих лет занимал не самую последнюю должность, был выборным, не просто назначенным, а человеком, который был выбран. Даже если у него происходит некий конфликт внутри системы, чаще всего такой человек предпочитает тихо и незаметно, извините за выражение, отползти в угол, и очень редко, когда вступает на путь правдорубца.
-Почему это произошло, как Вы думаете?
- Моя точка зрения очень простая: Господь поцеловал. Как в свое время Господь поцеловал Андрея Дмитриевича Сахарова. В свое время Господь поцеловал моего отца… Когда человек вполне успешный и вполне состоявшийся… Ведь чего ждет система? Чего она ждала в советские времена и чего она ждет сейчас? Чтобы человек начал каяться, чтобы человек начал, извините за выражение, размазывать сопли, говорить о том, что он больше не будет. И тогда система сразу говорит: ну, хорошо, тогда мы тебе, ну, вот год ты не будешь публиковаться или год мы тебе дадим условное наказание, а потом мы тебя выпустим, и постепенно все вернется. Ты, главное, пойми навсегда, что с системой бороться нельзя. И я смотрю, то, что делает Александр Вячеславович, то, с чем он обращается, и опять же то, как в истории уже бывало. Основная часть его обращений связана не с его положением, а с положением других заключенных, с положением людей, которые оказались внутри этой системы абсолютно беззащитными. Потому что у самого Шестуна, слава Богу, есть известность, авторитет, принципы, знания, умения и все на свете. Люди часто оказываются там, никакими этими возможностями не обладая. За него очень тревожно, потому что, конечно, он отнюдь не богатырского здоровья человек, конечно, хватает сейчас и просто медицинских проблем, и в качестве метода давления использует крайние методы голодовки. Всегда страшно и тревожно за такого человека.
- Как он выглядит сейчас? Долго он еще сумеет продержаться?
- Выглядит он, мягко говоря, неважно. За полтора месяца между первой встречей и последней в чем-то он стал выглядеть чуть получше, потому что все-таки больничные условия более мягкие, чем условия в ШИЗО, где он находился, в Бежецке. Все равно выглядит он плохо, он очень похудел, у него проблемы с ногами, ему тяжело ходить. Я на знаю, я боюсь, что, конечно, без медицинской помощи ему невозможно продержаться.
- А Вы его как-то отговаривали от голодовки?
- Вы знаете, нет. Отговаривать взрослого человека без толку. Это его право. Более того, мы поговорили в последний раз с начальником учреждения, где он сейчас находится, и тот тоже понимает, что это его право. Такое понимание со стороны руководства учреждения тоже немаловажно. Другое дело, что, конечно, что я очень за него переживаю и желаю ему, чтобы, может быть, он в какой-то момент нашел и другие способы своей борьбы. Но, с другой стороны, там есть целый ряд внутри его обращения призывов и требований, на мой взгляд, абсолютно элементарных вещей, которые если бы начальство внутри ФСИН захотело бы к ним прислушаться, то и этой голодовки бы уже не было. И стало бы лучше не только Шестуну, но и тем заключенным, за которых он переживает и за которых он, собственно, эту голодовку объявил.
- Григорий Александрович, Вы приходите поддержать людей, помочь им. Какое главное напутствие Вы произносите не только Александру Шестуну, но и вообще всем людям, кто оказался в такой ситуации?
- Сил и спокойствия. Вот что самое главное. Спокойствие. Внутри закрытого учреждения, где все зависит не от тебя, а от других, нужно сохранять спокойствие и понимать, что Господь рядом.
