Моя фамилия особых неудобств мне не приносила. Перевирали – это да, было. Хотя, казалось бы, что сложного? Шест, шесток - аналогов можно подобрать в русском языке сколько угодно.

Когда мне исполнилось семь лет, наша семья смогла перебраться из однокомнатной «хрущевки» в трехкомнатную. Этот факт, впрочем, совершенно не отражал нашего благосостояния.

В нашем с Игорем детстве между отдельными районами Серпухова шла почти неприкрытая война. И, как и на любой войне, возникали коалиции. Было время, например, когда ребята с улицы Чернышевского заключили дружественный союз с теми, кто жил на Советской. При этом они задирали всех остальных.

Игорь Шестун:
У нас с Сашкой практически не было разделения на «старший» и «младший». Уже в подростковом возрасте Саша перегнал меня в росте, и сейчас многие путают, кто же из нас старше.

Плохи мы иль хороши, но большинство наших черт определяется генетической памятью. Наследственностью.

Вячеслав Александрович Шестун:
Себя помню приблизительно с 1943 года. Жили мы тогда в Вязниках. Помню, как отец приносил с охоты фазанов, штук по пять-шесть. Однажды он взял меня с собой на охоту и дал выстрелить из охотничьего ружья. После выстрела от отдачи я упал, уронив ружье. Больше мне стрелять не приходилось никогда.

По утвердившемуся мнению, рыбалка – исключительно мужское занятие. Большинство женщин просто не понимает всей прелести такого времяпрепровождения.

Сколько себя помню – всегда ходил в какие-то секции. Причем посещал по два-три кружка одновременно. Народные танцы, бальные, выжигание, волейбол, баскетбол, борьба, бокс, акробатика, юношеский пожарный отряд, лыжи - всего и не перечислишь. Где-то задерживался дольше, где-то меньше.

После седьмого класса все наши ребята поехали в трудовой лагерь. Тогда нам все это казалось очень интересным. Однако я свое лето организовал по-другому – пришел в отдел кадров на НПО АЗТ и попросился на работу.

Поступал я в Костромской технологический институт. На абитуре жил у своих родственников – Череновых.

Оглядываясь назад, со всей очевидностью можно сказать, что необходимости пополнять собой ряды доблестных советских солдат не было. Я вполне мог «откосить», как подавляющее большинство студентов.

Приехал в часть зимой. Сугробы - выше головы. Ночь - круглые сутки. Холод. Подразделение, куда попал, не то что элитным – нормальным назвать нельзя.

Вернулся в батальон. Стал дежурным по батальону. Ночью дежурю – днем до обеда сплю. Райская жизнь почти что. Одна только докучливая обязанность (а жили мы тогда в лесу на стрельбище) – всех будить.

Чернобыльская весна 1986 года застала меня в институте. Я как раз тогда восстанавливался на втором курсе после армии.

Общежитие нашего института не походило на нынешние новые современные корпуса студенческих общаг.